Помимо того, что Виктор Цекало — брат известного московского шоумена, он и сам замечательный комедийный актер. Чего стоит вороватый хозяин трактира в мюзикле «Сорочинская ярмарка» или директор цирка в «Приключениях Верки Сердючки». Хотя его потенциал, безусловно, раскрыт не полностью. Так и просится поставить его рядом с Фаиной Раневской — вместо Мули, который постоянно нервирует жену. И дело вовсе не в том, что давно нет в живых королевы комедии, просто Виктор Цекало от природы жутко непробивной и трогательно застенчивый.

«Я прослужил в армии всего четыре месяца»   

— Виктор, какой подарок вы приготовили для читателей «ВВ»?

— Я играю в картине «СМЕРШ-2», съемки которого проходят под Житомиром. Я играю роль журналиста — такой маленькой гнидки, совершенно мерзкого человечка. А вот в середине лета я начну сниматься в другом крупномасштабном проекте — там у меня роль уже большой гниды, негодяя и сволочи. Недавно предложили еще в одной картине сыграть… голубого. Наверное, я показал себя на пробах как-то не так, раз не позвонили. Сложно, знаете ли, вживаться в роль любовника мужчины, им нужно быть в жизни, чтобы персонаж вышел реальным.

— Насколько мне известно, «СМЕРШ-2» — это военная картина, а самому довелось в армии служить?

— А как же, под Львовом! Меня призвали уже довольно большим мальчиком после окончания театрального института в двадцать четыре года. Причем я шел в армию с уверенностью, что каждый юноша должен там побывать. Постригся налысо, пришел пасмурным утром на ДВРЗ, откуда нас забирали. И там почему-то валялись журналы «Юность», которые я собирал. Я был единственным из всех новобранцев моей роты, кто вообще читал хоть что-то. Остальные хлестали водяру. Когда же спиртное заканчивалось, то доктора, у которых мы проходили медкомиссию, за червонец продавали пойло всем желающим. Можете себе представить кондицию этих вояк! Спали мы на настоящих нарах, а утром, как зеки, проходя через живой коридор эмвэдэшников с автоматами, прощались с родителями. «Вите-к, сыно-ок, береги-и себя!». «Ма-ама, ма-ама, до свидания!». Уже в вагоне я тоже решил «мэкнуть» водочки. Когда я прибыл в роту, то какие-то романтические «напевы» еще были: нас помыли, побрили, дали новые сапоги, свежие портянки. И вдруг… тревога: я прыгаю через лужи, чтобы не испачкать сапоги. Я же был полным идиотом, помню, как сержант орал: «Цека-ало, руку тяни-и вза-ад!». Ну я и тянул, куда велели. «Вы-ыйти из строя-я! Два-а наряда вне очере-еди!». Но я о военных не хочу ничего сказать плохого: мой дедушка был настоящим советским полковником, но с замашками белого офицера, подлинный интеллигент.

— Сколько же вы выдержали такую жизнь?

— Уже через месяц я доставал пальцами мясо из супа, а котлеты ел руками, потому что вилок нам не давали. Когда же котлеты не было, то становилось очень грустно — я ждал ее. На присягу приехала мама и привезла очень много домашней еды. Я целый день и ночь ел: отпустили на сутки. И потом меня тошнило — я переел жутко. Принес, разумеется, покушать и солдатам, но пришел сержант и все это забрал себе. А местные, львовяне, ночью под одеялом жрали шоколад и сухари. Протянул я четыре месяца, после чего пять месяцев валялся в госпиталях, а потом меня комиссовали. В общем, солдат из меня был, как из Промокашки скрипач! Спасло только то, что лечился я в военном госпитале, где были очень хорошие доктора. До сих пор помню, как звали моего лечащего врача во Львове — Федор Ляпка. Как раз в те годы началась афганская война, и я видел этих мальчиков с обрубками вместо рук. В больнице я уже почувствовал себя нормальным человеком: хорошо питался, читал книги. Библиотекаршу распирало от гордости, что я брал у нее книги Нагибина. У нас в палате был жутко темпераментный азербайджанец, который каждую ночь наблюдал за тем, что творилось в корпусе напротив. Дело в том, что к некоторым приезжали молодые жены, и луна освещала их силуэты в знакомых позах. Сексуально озабоченный восточный парень просто умирал: «Вай, ну па-ачему это не со мной! Ва-ай, как же им ха-рашо!». И так до рассвета он стонал, не давая спать остальным. А я подтрунивал над одним туркменом, который собирал бутылки, чтобы потом сдать их в пункт приема стеклотары. Я сказал ему, что бутылки из-под кефира нужно сдавать… вместе с пробками из фольги. Так он их старательно мыл, сушил. Ну умора!    

— Виктор, неужто от «дедушек» пострадали?

— Да нет, в классическом варианте дедовщину я не познал. Даже писал письма «на волю» по заказу дедов, сельских парней: «Моя солнечная, дорогая птичка! Находясь далеко от тебя, я вспоминаю наши мгновения…». Однажды сержант попросил постирать его галифе, я с возмущением отказался и схлопотал наряд вне очереди. Не били, не издевались. Помню как сейчас, был у нас один сержант из Донецка по фамилии Аверин. Он, видя несчастного Цекало, нашел мне работу — оформлять дембельские альбомы для старослужащих. Картина маслом: рота пашет, землю роет, а Витенька сидит в классе и вырезает картиночки. А чтобы не работать, я пришел в оркестр и попросил ребят-музыкантов куда-нибудь меня пристроить. И они приспособили меня бить в тарелки, но не сказали, что они ведь очень тяжелые, а у меня комплекция — сами видите… В общем, инструменты к концу дня болтались у меня где-то между ног. Новогодний огонек как-то поставил, назвав его: «Вы не верите, что живу я, как в раю…». Ну, помните, как Пугачева пела? В общем, воспоминания ужасные, поэтому рождение дочери я воспринял как двойной праздник, радовался, что ей не придется служить в армии.

«Французские дезодоранты оказались освежителями для туалета»

— С ребенком часто видитесь?

— Дочка — это мой самый любимый человечек, ее увезли от меня в Нью-Йорк в пятилетнем возрасте. А недавно она приезжала в гости со своим женихом — очень приятным парнем из Ирландии. Маша окончила в Америке актерские курсы. Я в нее верю: она очень красивая девочка, чувствуется папина порода.    

— Вот женился ваш брат Саша (солист кабаре-дуэта «Академия»), и вы, может, скоро решитесь на брак. Кстати, какую женщину вы видите рядом с собой, небось чеховскую Душечку: «Мы с Витечкой…»?

— Симпатичную, умную, талантливую, тактичную, не бездельницу…

— Выход один: нужно стать бизнесменом!

— Ой, бизнесмен из меня никакой, напрочь отсутствует коммерческая жилка. Помню, когда я был женат первый раз, то мы летом поехали отдыхать в город Ейск, что на Азовском море. Однажды зашел на почту, чтобы позвонить родителям. Захожу в кабинку таксофона и вижу — на полочке лежит кошелек, оставил кто-то. И никого — я в отделении один. Сегодня я, наверное, поступил бы иначе, а тогда просто забрал его и тихонечко ушел. На улице открываю, а там лежит пятнадцать рублей, что по советским временам хорошая сумма. И стопка каких-то бумажек, смахивающих на лотерейные билеты. Дома показываю жене, а она объясняет, что это бонны. Для несведущих людей — что-то наподобие советских чеков, на которые можно было купить дефицитные товары в магазине «Березка». Выдавали морякам в портовых городах, их можно было обменять на вещи. А я в ту незапамятную пору работал в Одесской филармонии — тоже припортовом городе. Ну, думаю, повезло мне. Угрызений совести не было — не украл же, а нашел. Прихожу с товарищем-артистом в местный магазин «Альбатрос», а там лажа: мы ведь не матросы и не мичманы, нас не пропустили. Тогда я узнал, кто такие ломщики. Подходит ко мне «бык» с приплюснутым носом и хрипло спрашивает: «Скоко?». У меня много было — пятьсот бумажек, то же, что пятьсот рублей. Представляете, при советах? Он берет у меня эти бонны, и дает мне… триста шестьдесят рублей вместо пятисот. Я возмутился: «Вы, наверное, в школе с арифметикой не очень дружили». И тут на меня прут из-за угла конкретные пацаны. Друг оттаскивает меня: «Уходим!». Иду я, грустный такой по Дерибасовской, настроение отвратительное, а тут цыгане навстречу — французские дезодоранты предлагают из-под полы. Решил купить жене три штуки, приношу в коллектив, хвастаюсь. А мне говорят: «Витя, это же освежитель воздуха для туалета». Меня такой хохот разобрал, так стало легко и хорошо, что называется, клин клином вышибло — один стресс снял другим. Один освежитель я, правда, продал в Киеве. Вообще я какой-то неправильный: никогда не интересовался, как все мужики, футболом и машинами.